О разведчике, комсомольце Владимире Ивановиче Ходыкине из поселка Талицкие Выселки (Добринка), который ушел в армию добровольцем и погиб в 1943 году.
О добринце Владимире Ходыкине известно немногое. Жил, учился. Никуда из родного села не уезжал. Да и зачем? Здесь его дом, семья, школа, друзья. Такие же шустрые, озорные подростки, как и он. Своим родственникам он таким и запомнился: подвижный, кареглазый, с буйной копной черных непослушных волос...
К началу войны Владимиру едва исполнилось 16 лет. Как и все его сверстники, парнишка мечтал о фронте, о победах над ненавистным врагом. Но в военкомате его пыл охлаждали: подожди, подрастешь — придет и твой черед воевать.
Но не мог Володя ждать. Не дождавшись призывного возраста, он добился отправки на фронт. Как поется в песне, «шел парнишке в ту пору восемнадцатый год».
Где и как воевал Владимир Ходыкин — этого мы не знаем. Родителям пришло лишь извещение, что их сын и брат пропал без вести. А вот как принял мучительную смерть — об этом он оставил живущим знак, а позже рассказали газеты.
Родная сестра В. Ходыкина бережно хранит почти истлевший номер газеты Семилукского района Воронежской области от 25 января 1968 года «За коммунизм». Именно из нее родственники Владимира узнали о последних днях его жизни.
Автор публикации — Анатолий Сидоров, в 1942 году возглавлявший Семилукскую чекистскую группу. Группа вела оперативную работу на линии фронта. Когда советские войска освободили Воронеж и Семилуки, чекисты занялись разоблачением немецкой агентуры, выявлением злодеяний, совершенных захватчиками.
Автор воспоминаний рассказывает, что в селах Девица, Севостьяновка и в совхозе «Семилукский» свирепствовала тайная полевая полиция, возглавляемая профессиональными убийцами Гансом Гессом, Гофманом и Францем Паулем. Взятых в плен красноармейцев фашисты допрашивали в подземной тюрьме. Расстреливали, пишет А. А. Сидоров, всегда на рассвете, «когда особенно прекрасной кажется жизнь, земля с ее березами, птицами, родниками и тропинками, бегущими сквозь рожь...». До сельчан доносились выстрелы, крики, стоны.
В селе Девица после освобождения было обнаружено тринадцать братских могил. В них похоронены казненные захватчиками солдаты, мирные граждане.
Одним из десятков убитых был и добринский парень Володя Ходыкин. В сарае, где он провел ночь перед казнью, Владимир оставил надпись:
«Я из Добринского района. Ушел добровольно на фронт. Был взят в плен. Меня уводят на расстрел. Прощайте, дорогие товарищи».
Позже, в 1989 году, о Владимире Ходыкине и его гибели рассказала добринская районная газета «Заря коммунизма».
Районная газета в своей публикации приводит выдержки из «Молодого коммунара» — воронежской областной молодежной газеты тех лет. Автор очерка В. Докукин писал: «Сразу после освобождения Воронежа журналисты стали выезжать в села. Вместе с областной комиссией, занимавшейся расследованием злодеяний врага, мне пришлось побывать в Семилуках, Латном, Девице... Жители сел рассказывали комиссии о кровавых днях оккупации... Когда члены комиссии приводили в порядок свои записи об увиденном и услышанном, в избу вошел колхозный паренек Ваня Застрожнов и передал нам небольшой кусок фанеры:
— Фанерку я нашел в сарае, где сидели двое наших раненых.
На куске фанеры, исписанной карандашом, мы прочитали:
«Я, Владимир Иванович Ходыкин, ушел в армию добровольцем, был ранен и захвачен немцами. Меня несколько раз водили на допросы, хотели узнать, в какой части мы служили. Но мы не сказали. Я родился в 1925 году в Добринском районе Воронежской области в поселке Талицкие Выселки. Прощайте, дорогие товарищи! Прощай, мой комсомол! Уводят расстреливать. Со мной вместе Николай Семенович Филиппов, рождения 1911 года, из Курской области».
Жители села видели, как Владимира Ходыкина вели на расстрел к яме, как он вырвался и бросился в высокие подсолнухи. Фашисты на мгновение растерялись, подняли бесперебойную стрельбу из автоматов. Потом привели овчарку, и она нашла Ходыкина. Его опять привели к яме. Погиб он как герой...
1925-й — год рождения, 1943-й — год смерти — в этом коротком временном отрезке и уместилась вся его жизнь.