(№ 15). – С. 11. – (Великой Победе – 75).
Жительница села Ровенка Татьяна Григорьевна Незнамова рассказывает о том, как провела часть детства в немецкой оккупации на территории Сальского района Ростовской области.
Татьяна Григорьевна родилась в многодетной семье в 1931-м в Ровенке. Из-за болезни четверо её братьев и сестёр умерли, трое остались: она, брат Иван, 1926-го года рождения, и сестра Евдокия, старшая её на 2 года.
— Тут было голодно, и мама с папой решили вместе с нами переехать в 1936-м году в Ростовскую область. Я сама отъезд не помню, а как там мы жили в войну, никогда не забуду.
Женщина помнит и тот адрес, где 8 лет они ютились: колхоз «Путь Ильича», Шаблиевский сельсовет, Сальский район. Родители, привыкшие к колхозной жизни тут, и там её продолжили: Григорий Семёнович Бахтин стал садоводом, ухаживал за огромным колхозным садом, Дарья Ивановна трудилась на бахче. Дети стали учиться в школе. Младшая успела до войны только 2 класса окончить.
— Во время оккупации нас никто не учил. Наоборот, фашисты зверствовали. Расправлялись со всеми, у кого отцы, братья были на фронте также с семьями коммунистов, комсомольцев и евреев. Если ж узнавали, то еще страшнее обходились со станичниками, к кому заходили партизаны.
— Помню, как летом 1942-го через нас отступали советские войска. На солдат было страшно глядеть: грязные, измученные... И почти сразу за ними к нам в село приехали немцы на машинах и мотоциклах, — продолжает Татьяна Григорьевна. — Стали выселять местных из домов. Мы жили в бараке: 9 человек в комнатушке. Кто на лавках спал, кто на полу. Мама наша была просто святым человеком: она приютила осиротевших своих племянников и папы. Фашисты к нам заглядывали, но, увидев такую ораву, уходили.
Только не были они такими добрыми людьми. По словам женщины, пригласили в сельский клуб семьи всех евреев, приказав взять документы якобы для отправки куда-то. Сначала шаблиевцы слышали душераздирающие крики и стоны из того здания, а потом фашисты под дулом автоматов приказали на окраине села копать огромный котлован некоторым местным мужчинам, кто по причине болезни или возраста не был на фронте.
— К яме оккупанты привели евреев. Они все были в крови, в порванной одежде, — с огромным волнением вспоминает собеседница. — Ставили их на краю лицом к яме и стреляли. Кого-то убивали, некоторые были ранены, стонали. Помню, один наш ровесник вырвался и побежал к лесу. Фашисты прицелились в него, дали добежать до опушки и убили... У еврейки Беллы был крошечный ребёнок, он сильно плакал. Немцы приказали дать ему грудь, чтоб замолчал, а сами выстрелили ей в спину. Она упала, малыш вновь зашёлся плачем. Его добили в яме. Наши мужчины потом также под угрозой расстрела закапывали евреев и потихоньку позже говорили, что некоторые ещё были живы, стонали. Но их всё равно фашисты заставляли засыпать землёй... В нескольких километрах от нашего села и вовсе стоял карательный отряд.
Много раз все видели в кино, как оккупанты ходят по домам селян и отбирают всю живность. Только мы – зрители. А Татьяне в детстве это все пришлось увидеть воочию и плакать вместе с мамой, сестрой и двоюродными, когда к ним пришли и вывели корову.
— Мама заголосила, показывая на нас, тоже ревущих, но немец приставил к ней пистолет. Страшно передать, что мы пережили тогда. Потом свинью также забрали со двора.
Когда же новая власть начинала стрелять в не подчинявшихся, то Дарья Ивановна переодевала ребятишек, чтоб если погибнут, то в чистенькой одежде, и прятала под лавками: там, в её понимании, было безопаснее.
Самым страшным днём из этого ада Т.Г. Незнамова называет уход немцев. Тогда они, остервенелые, убивали всех. Мать вновь нарядила ребятишек и приказала голову из-под скамеек не поднимать, так как прямо перед их домом, в погребной яме, застряла машина и оттуда, не разбирая, стреляли немцы.
— Когда наступали наши, а это было зимой 1943-го, мы залегли за бараком: была опасность, что старое здание от разрывавшихся снарядов разрушится. Видели, как нашим тяжело было. На подступах к Шаблиевке — пригорок. Красноармейцы спускаются с него и падают убитыми, потому что немцы спрятались в конезаводе, их-то не видать. Но всё равно не спаслись. Чуть-чуть всё стихло, женщины и мы, дети, побежали к пригорку, чтобы похоронить убитых и помочь раненым, если остались. Столько погибших было! Как сейчас, перед глазами лежат...
В Ровенке в то время и понятия не имели, что происходит с их близкими, живы ли там. Слушали лишь сводки Информбюро о событиях в Ростове и области. Мать Дарья Ивановна, проводившая на фронт мужа и сына, решила после оккупации возвращаться с ребятишками на родину. И вдруг такое счастье: на вокзале в Сальске Татьяна ходила по перрону и слышит: «Таня!». Это эшелон брата Ивана ехал на фронт, а тут солдат кормили.
- Мы обнялись с ним. И больше никогда не виделись. Похоронку принесли уже в Ровенку, вновь со слезами говорит собеседница. – А папа с войны потом вернулся, слава Богу.
Бахтины приехали в свой прежний дом. Таня здесь продолжила поначалу учёбу, да бросила, потому что совершенно не в чем было ходить.
— Училась я хорошо, нравилось, сначала носила старый отцовский костюм, клок на клоку. Совсем захолодало — дома села: обувки никакой. Потом 8 классов всё же окончила. Да какое наше детство! Сестра и окопы копала, и на торфоразработках трудилась. Я деду на молотилке помогала, носила снопы в копны.
В местном колхозе Т.Г. Незнамова была и дояркой, и свекловичницей, заработала 40 лет стажа. Много раз становилась ударницей коммунистического труда, за что даже на граждане значком. Получала премию в виде стиральной машины, что по тем временам считалось очень ценным подарком. Супруг Степан Тимофеевич, умерший ещё в 1988- м, тоже работал от зари до зари механизатором. Его самоотверженный труд высоко оценило государство: он кавалер ордена Трудового Красного Знамени. Но главным для себя достижением мать-героиня Татьяна Григорьевна Незнамова считает своих пятерых детей, 10 внуков и 6 правнуков и желает им во всём только лучшей доли. А ребятишкам — счастливого детства — не такого, как у них, детей войны.
Фото автора и из архива Т. Незнамовой.
Конец 40-х гг. Восьмой класс Ровенской школы. Татьяна Незнамова стоит в 3-м ряду спр